Воскресение
По мотивам романа Льва Толстого,
драма, 16+
Режиссер, художник, автор инсценировки — Семён Серзин
Художник по костюмам — Семён Серзин, Елена Сорочайкина
Видеохудожник — Александра Магелатова
Композитор — Евгений Серзин
Художник по свету — Семён Серзин
Ассистент художника по свету — Наталья Тузова
Выпускающий продюсер — Варвара Опенова
Действующие лица и исполнители:
Нехлюдов — Евгений Санников
Маслова — Татьяна Ишматова
Кораблёва — засл. арт. РФ Роза Хайруллина
Судья, Фанарин — Арсений Семёнов
Тарас, Крыльцов — Михаил Касапов
Федосья — Антонина Сергеева / Елизавета Симулик
СОСТАВ АРТИСТОВ НА БЛИЖАЙШИЕ ПОКАЗЫ В НАШЕМ СООБЩЕСТВЕ
Фото на странице — Полина Назарова, Наталья Тузова.
Дмитрий Нехлюдов выступает присяжным на слушании дела Кати Масловой, с которой в юности его связывал мимолетный роман. Обвиняемую ждет тюрьма, а после — каторга за деяния, которые она вряд ли совершала. Чувствуя личную вину в случившемся, Нехлюдов пытается исправить ошибку суда присяжных вместе с ошибками молодости.
Спектакль удивит мощным актерским составом: сцену «Приюта комедианта» ждет возвращение заслуженной артистки РФ Розы Хайруллиной и новая роль Татьяны Ишматовой.
Режиссер Семён Серзин о спектакле:
«В сложном потоке тысячи морализаторских слов Льва Николаевича мы попытались выловить простые человеческие судьбы, которые, впрочем сами собой и являют умозаключения классика».
«Все дело в том, что люди думают, что есть положения, в которых можно обращаться с человеком без любви, а таких положений нет. Не чувствуешь любви к людям — сиди смирно, занимайся собой, вещами, чем хочешь, но только не людьми».
Премьера
Продолжительность
1 час 30 минут с одним антрактом
Действующие лица и исполнители
Нехлюдов
Маслова
Заслуженная артистка России
Кораблёва
Судья, Фанарин
Тарас, Крыльцов
Федосья
Федосья
... это прекрасный концептуальный спектакль: строгий, лаконичный, внятный, звучащий как манифест, но полный неизбывной тоски. Серзин оставил от романа только тюремную сюжетную линию и поставил по ней элегический плач по Руси, в которой каторга стала модусом жизни, а «Владимирский централ» превратился в печальную народную песню.
Семён Серзин придумал СВОЙ лаконичный спектакль, не обремененный персонажами и сценическими нагромождениями, но достаточно емкий, с прекрасным фольклорным звучанием! <...> Что нужно — было сказано, что сказано — услышано. Главное внимание — слову.
Слезы текли ручьем, просто сами по себе, весь спектакль. Зачем смотреть такие спектакли? Такой вопрос возникает у некоторых, кто бережет свои души. Так вот смотреть его нужно, чтобы сберечь свою душу, чтобы знать, что даже если в этом мире все решают люди, у которых есть власть, у тебя есть то, что не отобрать — любовь!
Потрясающая игра актеров, практически гипнотическая. Вокальное сопровождение лишь усиливает восприятие. Очень понравилось.
Несмотря на некоторую лаконичность, «Воскресение» по версии Семёна Серзина воспринимается как целостное художественное высказывание. Вопросы, которые волновали позднего Толстого — фальшь и безответственность аристократов, приводящие к страданию простого, истинного и чистого народа, ценность человека в любых, даже самых жестоких обстоятельствах, — решаются режиссером в первую очередь за счет сильнейшего актерского ансамбля и временами нарочитых противопоставлений.
Особое внимание уделено световым переходам, за счет чего спектакль приобретает свой фирменный стиль. Движущиеся стены, мрачные образы на экране, серые тона и тюремная скамейка на цепочке — все это складывается в единую картинку, которую так детально описывает в своем романе Лев Толстой. Режиссеру удалось хорошо передать безысходность ситуации, тем не менее он дает небольшой шанс на свет в конце туннеля.
В этом спектакле мир богатых, влиятельных аристократов (это и Нехлюдов — Евгений Санников, и адвокат Фонарин — Арсений Семёнов, которого мы всегда застаем за богатым пиршеством) противопоставлен остальной России — неграмотной, нищей, голодающей, беспросветной. Присяжные выносили приговор обычным людям впроброс, впопыхах, торопясь в кабак, публичный дом, на свидание с любовницей. А за всем этим — людские искалеченные судьбы, в которых нет надежды.